Гром грянул. Начинаем креститься

В пятницу 16-го футбол России плавно переместился в новую реальность: нас настигли правила ФФП, которыми клубные менеджеры до сих пор пугали на ночь своих детей. Первыми жертвами пали «Зенит», «Рубин» и «Анжи».

Принципы ФФП, то есть финансового фэйр-плэй, вот уже третий год призраком бродят по Европе. Политика финансового оздоровления, которую продвигает президент УЕФА Мишель Платини, подразумевает, если коротко, разумное соотношение расходов и прибылей. В идеале всякий профессиональный клуб, выступающий в соревнованиях под эгидой УЕФА, должен показывать положительное сальдо баланса. Но это, конечно, сказка о будущем. Сегодня актуальны лимитированные убытки, так скажем. Убытки, которые не ставят под угрозу сам факт существования клуба.

Итак, в пятницу 16 мая УЕФА объявил о наказании целого ряда европейских клубов, в число которых попали и три российских. Судя по умеренной реакции и содержанию комментариев, наказанные с наказанием согласны. Они, конечно, уже знали, что их накажут. «Зенит», в частности, устами гендиректора Максима Митрофанова, сожалеет о том, что ему не хватило года, чтобы привести дела в порядок. «Зениту» из наших больнее всего, поскольку отвечать ему за халкопокупательство и витселеприобретение уже нынешним летом, в процессе заявки в Лигу чемпионов. Во-первых, сокращать эту самую заявку с 25 игроков до 22, во-вторых, забыть о выплатах из кассы УЕФА (именно таким лояльным образом взимается штраф) за участие в Лиге, за набранные очки и за продвижение в следующую стадию — вплоть до полного погашения 12-миллионного чека.

«Рубину» с «Анжи» легче: им Европа пока не светит, а значит, и санкции можно считать отложенными.

Поскольку математику изменить никто уже не в состоянии, давайте о морали. Мораль, в сущности, заключается в том только, что в наступление эры финансового фэйр-плэй некоторые наши клубы верили понарошку: да, слышали, знаем, но разве это про нас? Мораль в том, что мы привыкли делать свой бизнес в два приема: взять побольше у спонсора и скорее потратить, а поскольку спонсором в российской футбольной реальности чаще всего выступает государство (местные или ведомственные бюджеты), думы о рентабельности спонсорских вложений выглядят наивно. Точнее, не выглядят никак, потому что думать о рентабельности бюджетникам нерентабельно.

Между тем двукратный кандидат в президенты РФС Алишер Аминов в апреле 2014-го дал в прессе звонок: «Хочу предостеречь наших выдающихся лоббистов, считающих, что благодаря приятельским отношениям с господином Блаттером, с господином Платини или с высшим политическим руководством России они избегут проблем. Это, деликатно выражаясь, заблуждение. Руководство УЕФА настроено очень серьезно, и послаблений не будет никому. Ни у кого не будет права и возможностей нарушать законы. Российские клубы, таким образом, становятся заложниками джинна, которого они с таким удовольствием выпустили из бутылки».

Заявление Аминова футбольная общественность расценила, конечно же, как пиар-ход накануне Конференции РФС. Аминов при этом уточнял, что информация получена им из первых рук: от президента УЕФА Мишеля Платини и генсека Джанни Инфантино, с которыми он встречался и с глазу на глаз беседовал в Ньоне.

А эра ФФП взяла и действительно наступила — уже на следующий день после окончания очередного российского футбольного сезона. Алгоритм действия ФФП подразумевает медленное, но верное удушение. Так что перестройка мышления, принципов ведения бизнеса и структур клубной бухгалтерии отныне не только актуальна, но и неизбежна как восход солнца. Именно ФФП корректирует теперь управленческое сознание и лимитирует бизнес. ФФП с полным правом можно сравнить с «делом Босмана», которое спровоцировало революцию на рынке труда почти 20 лет назад. Разница только в том, что тогда речь шла о дополнительных свободах, а теперь — о жестких лимитах.

Символисты могут дать оценку еще и такому факту: накануне введения санкций, 15 мая 2014-го, в возрасте 73 лет ушел из жизни идеолог и драйвер идеи ФФП Жан-Люк Дехане, главный следователь УЕФА по финансовому контролю клубов. Выполнил, стало быть, свой долг — и ушел. А дело его будет жить. Возможно, даже вечно…

«Пока гром не грянет, мужик не перекрестится» — не про нас ли сказано?

Вот грянул. Давайте усердно креститься.